Я решил написать о последних четырех годах – времени, насыщенном событиями и для Биткоина, и для меня.
Этот пост Хэла появился в форуме bitcointalk 19 марта 2013 года.
Для тех, кто меня не знает, я Хэл Финни. Я начал свою карьеру в криптографии, работая над ранней версией PGP, в тесном сотрудничестве с Филом Циммерманом. Когда Фил решил основать PGP Corporation, я стал одним из первых сотрудников. Я работал над PGP до самого выхода на пенсию. Тогда же я стал участвовать в обсуждениях и работе группы шифропанков. Среди прочего, я запустил первый анонимный ремейлер, основанный на криптографии.
Перенесемся в конец 2008 года и объявлению о создании Биткоина. Я заметил, что седобородые криптографы (мне было за 50) склонны к цинизму. Я же был более идеалистичен; мне всегда нравилась криптовалюта, ее загадочность и парадоксальность.
Когда Сатоши анонсировал Биткоин в списке рассылки по криптографии, его приняли в лучшем случае скептически. Криптографы повидали слишком много грандиозных планов несведущих новичков. Они, как правило, реагируют на подобное рефлекторно.
Я был настроен более позитивно. Меня давно интересовали криптографические схемы платежей. К тому же мне посчастливилось встретиться и много общаться с Вэем Даем и Ником Сабо, которые, по общему признанию, создали идеи, которые будут реализованы в Биткоине. Я предпринял попытку создать собственную валюту, основанную на доказательстве работы, под названием RPOW. Поэтому Биткоин показался мне интересным.
Подробнее о разработках, предшествующих появлению Биткоина, читайте в серии статей “Генезис-файлы”.
Когда Сатоши объявил о первом выпуске программного обеспечения, я сразу же купился на его идею. Думаю, я был первым запустившим Биткоин после Сатоши. Я добыл семьдесят какой-то блок, и стал получателем первой биткоин-транзакции, когда Сатоши отправил мне десять монет в качестве теста. В течение следующих нескольких дней я активно общался с Сатоши по электронной почте. В основном я сообщал об ошибках, а он их исправлял.
Сегодня истинная личность Сатоши стала загадкой. Но в то время мне казалось, что я имею дело с молодым человеком японского происхождения, очень умным и искренним. За свою жизнь мне посчастливилось познакомиться со многими гениальными людьми, так что я сразу узнал в нем талантливого индивида.
Спустя несколько дней Биткоин работал довольно стабильно, и я отдалился от проекта. Это были времена, когда сложность майнинга равнялась 1, и вы могли находить блоки с помощью CPU, даже не GPU. В последующие дни я добыл несколько блоков. Но я выключил его, потому что компьютер нагревался, и шум вентилятора меня раздражал. Оглядываясь назад, я жалею, что не продолжил майнить, но, с другой стороны, мне необычайно повезло, что я стал одним из первых участников. Это одна из тех историй, когда стакан наполовину полон и наполовину пуст.
Я вновь услышал о Биткоине в конце 2010 года, когда с удивлением обнаружил, что он не только продолжал функционировать, но и обрел денежную ценность. Я стряхнул пыль со своего старого кошелька и с облегчением обнаружил, что мои биткоины все еще были на месте. Когда цена выросла до существенных высот, я перевел монеты на холодный кошелек, где, надеюсь, они будут иметь ценность для моих наследников.
Кстати, о наследниках. В 2009 году меня ждал сюрприз: у меня внезапно диагностировали смертельную болезнь. В начале того года я был в лучшей форме за всю свою жизнь, сильно похудел и занялся бегом на дистанции. Я пробежал несколько полумарафонов и начал готовиться к полному марафону. Я дошел до забегов на 20 с лишним миль и думал, что дело в шляпе. И тут все пошло не так.
Мое тело начало отказывать. Я стал невнятно говорить, потерял силу в руках, а мои ноги восстанавливались медленнее обычного. В августе 2009 года мне поставили диагноз БАЦ, также называемый болезнью Лу Герига, в честь знаменитого бейсболиста, который ею заболел.
БАЦ - это болезнь, которая убивает двигательные нейроны, передающие сигналы от мозга к мышцам. Это вызывает сначала слабость, а затем постепенно нарастающий паралич. Обычно летальный исход наступает через 2-5 лет. Поначалу мои симптомы были слабо выражены, и я продолжал работать, но усталость и проблемы с голосом заставили меня уйти на пенсию в начале 2011 года. С тех пор болезнь продолжает неумолимо прогрессировать.
Сегодня я, по сути, парализован. Меня кормят через трубку, а дыхание поддерживается с помощью другой трубки. Я управляю компьютером с помощью коммерческой системы слежения за глазами. В нем также есть синтезатор речи, который я использую для общения вживую. Я провожу весь день в своем инвалидном кресле. Я разработал интерфейс с помощью arduino, чтобы регулировать положение инвалидного кресла с помощью глаз.
Это непросто, но моя жизнь не так уж плоха. Я по-прежнему могу читать, слушать музыку, смотреть телевизор и кино. Недавно я обнаружил, что даже могу писать код. У меня получается очень медленно, наверное, в 50 раз медленнее, чем раньше. Но я по-прежнему люблю программировать, и это дает мне стимул к жизни. Сейчас я работаю над одним из предложений Майка Хирна: использую функции безопасности современных процессоров, разработанных для поддержки “Trusted Computing”, для защиты биткоин-кошельков. Продукт почти готов к выпуску. Осталось только подготовить документацию.
И, конечно, колебания цен на биткоин меня развлекают. Я имею и практический интерес. Но к своим биткоинам я пришел благодаря удаче, и в этом нет особой моей заслуги. Я пережил крах 2011 года. Так что это для меня не в диковинку. Легко пришло – легко ушло.
Такова моя история. В целом мне очень повезло. Даже с БАЦ моя жизнь приносит удовлетворение. Но продолжительность моей жизни ограничена. Дискуссии о наследовании биткоинов представляют для меня не только академический интерес. Мои биткоины хранятся в сейфе, а мои сын и дочь хорошо разбираются в технологиях. Я думаю, что монеты в достаточной безопасности. Меня устраивает мое наследство.